Он больше не мог пить. Вино уже не приносило того облегчения, что раньше, не придавало сил, не помогало забыть произошедшее... Напротив, мысли о ней ещё сильнее одолевали графа с каждым выпитым бокалом.
За окнами лил дождь. Де Ла Фер не знал, сколько он так просидел, ведь за всё это время вокруг него ничего не менялось: бутылка вина, бокал и верный молчаливый Гримо рядом. И шум дождя... Небо словно бы проливало те слёзы, которые хотел бы себе позволить сам граф. Хотел... Но не мог. Ибо в своей боли был виноват он и только он.
Казалось, что прошло несколько лет. На лице графа появились глубокие морщины, а в глазах навсегда отразился ужас от недавнего открытия и боль от того, что произошло позже.
- Хватит! – вдруг вскричал он, бросая бокал в стену.
Гримо молча посмотрел на него и принялся убирать осколки хрусталя. Де Ла Фер поднялся на ноги и также молча вышел из комнаты.
Не надев плаща, он направился через небольшую рощицу на старое родовое кладбище. Подойдя к могилам родителей, граф опустился на колени и закрыл лицо руками... Он думал, что такое смерть. Это когда уходит человек, или когда исчезает всё вокруг него? Мать покинула его совсем рано, он её почти не помнил. Отец ушёл несколько лет назад, оставив молодому виконту имение, наследство, титул... Оправившись от внезапного одиночества, граф де Ла Фер начал новую жизнь, соответствующую положению вельможи. И всё было хорошо, пока не появилась она...
Граф не мог понять, дождь ли это на его лице или, наконец, спасительные слёзы. Он решил, что тоже умер, ведь жить больше не для кого. Пошатываясь, Оливье встал и медленно побрёл к замку. Обнаружив верного слугу всё в той же комнате, где на столике уже стоял новый бокал, граф жестом попросил принести ему домашний халат. Говорить ему не хотелось. Да и зачем? Слова – это выражение внутренних чувств, эмоций, а Оливье испытывал сейчас только боль, которую мог выразить и без слов. Переодевшись в поданный Гримо халат, он ушел в свою комнату и, впервые за всё это время, крепко уснул.
Несмотря на несколько бессонных ночей, проснулся граф рано и, умывшись, сразу же занялся делами. Подозвав Гримо и Жана, управляющего делами замка, Оливье приказал подготовить все документы по замку и входящим в поместье территориям.
- Что-то случилось, Ваше Сиятельство? – недоуменно спросил Жан, не столь хорошо понимавший господина, как его собрат.
- Всё хорошо. Я продаю поместье со всеми землями. Слуги – кроме тебя, Гримо, – перейдут к новому хозяину. Идите и выполняйте ваши поручения.
Распорядившись таким образом, Оливье сел за письменный стол и принялся составлять письмо хорошему знакомому своего отца, лейтенанту королевских мушкетеров де Тревилю. Лейтенат не раз гостил в замке де Ла Феров, проезжая мимо по каким-либо делам, и знал Оливье с детства. Граф был уверен, что де Тревиль ему не откажет.
«Уважаемый г-н де Тревиль! Прошу меня простить за то, что отвлекаю Вас от Ваших служебных обязанностей, но прошу также уделить мне немного Вашего времени. Вы знали моего отца, не раз бывали в нашем замке, Ваши приезды – одно из самых ярких воспоминаний моего детства и моей юности. К сожалению, вскоре после того, как Вы, в силу повышения по службе, перестали бывать у нас, отца не стало. Я не решился бы просить Вас о помощи, если бы не некоторые обстоятельства моей личной жизни, знать которые, впрочем, Вам будет неинтересно. И всё же только к Вам я могу обратиться, надеясь, что Вы всё сохраните в тайне. Позвольте мне служить под Вашим началом в роте королевских мушкетёров! Я согласен на любой полк, на любые испытания... Как только Вы посчитаете нужным, я сразу же буду в Париже. Поверьте, я бегу не от долгов, не от людей – я бегу от своих ошибок и желаю служить Его Величеству, ибо только такую жизнь считаю теперь возможной для себя. Графа Оливье де Ла Фера больше нет, Вашего решения покорнейше ожидает искренне Ваш Атос.
P. S.: Если Вы захотите, я расскажу, что подвигло меня на столь решительный шаг. Но, прошу, ответьте на мою просьбу».
Закончив писать, Оливье подозвал Гримо и велел ему как можно скорее отправить это письмо в Париж по указанному адресу.

Через две недели в уже проданное имение де Ла Фер пришёл положительный ответ от лейтенанта де Тревиля. Наскоро собрав некоторые памятные ему вещи: шпагу прадеда, передававшуюся в семье от поколения поколению, портрет отца и ларец с семейным архивом, Оливье доходчиво объяснил единственному его сопровождавшему – неизменному Гримо, – что он больше не граф де Ла Фер и в любой обстановке при любых обстоятельствах слуга должен называть его не иначе как Атос.
Отъехав от имения, два всадника, не сговариваясь, обернулись и окинули прощальным взглядом замок, в котором прошла вся их жизнь до этого момента.
Но та жизнь прошла, а начиналась новая. Атос не мог знать, будет ли она лучше или хуже, но знал точно, что она будет.