*Несчастная графиня, набожно покорившись своей участи, поднялась за офицером по высокой лестнице в одну из башен. Через некоторое время охранник остановился у двери, обитой железом, с форточкой в середине, отворил и освятил келью. Она была маленькая: футов в двенадцать ширины и длины, с каменным полом. На одной стене было небольшое отверстие, в которое даже головы не просунуть, под другой стояла кровать, вроде ящика, с соломенным тюфяком и одеялом, против нее была дверь и рядом камин, у четвертой стены стояли стол и стул. Воздух был холодный и тяжелый. Элизабет пошла в келью и массивная дверь навеки отделила ее от свободы и людей. Ей не дали с собой свечи, а на столе покоилась кружка с водой и тарелка с каким-то кушаньем. Она стояла в темноте посреди комнаты. Девушка припомнила всю свою беззаботную жизнь, полную счастья, любви и тепла, ее матушка и конечно же герцог...самый любимый мужчина в ее жизни, ее отец…  Сознание того, что она страдает за герцога, ободрило ее. Зачем ей оскорбляться и горевать? Ведь она уже так близка к цели, которой не миновать ни одному человеку. Джулия не боялась умереть, она знала, что Шарль сделает все для их маленького сына, крошечного Ноэля де Рошфора. Что значат лишения для ее души, так много испытавшей? Но бедной девушке предстояли еще тяжелые, жестокие испытания…мера ее страданий еще не не переполнилась. Утомленная графиня легла на постель и уже стала засыпать, как вдруг услышала шорох вокруг… В первую минуту она не поняла, что это такое…вскочила…но в темноте ничего не могла разглядеть… Наконец она почувствовалапод худой, дрожащей рукой шерсть бегавших рядом животных. Крысы разделяли ее одиночество! Они копошились в ее тюфяке, бегали по столу и с жадностью уничтожали ее ужин, крича и пища. Голод сделал их очень смелыми. Во время драки за еду некоторые падали со стола на пол и пробегали возле Джули, которой эта адская возня не давала ни минуты заснуть. Только под утро, когда лучи рассвета заглянули к ней в келью сквозь маленькое отверстие в стене и крысы разбежались, измученная графиня забылась на несколько часов. Снилось Элизе что-то тревожное… Она чувствовалось как бешенно стучит ее сердце, но она не могла открыть глаза, усталасть не позволяла сделать этого. Проснулась она от какого-то странного шороха…ей показалочь, что она долго спала и что уже наступил полдень. Так и было в самом деле. На столе стояла чашка с обедом, кружка воды и лежал кусок хлеба. Все это опдали через дверную форточку. Она была совершенно отрезана от общения с людьми…даже сторожа она не видела, ей нельзя было бы передать ни жалобы.ю ни просьбы… Природа взяла свое. Девушка помолилась, поела, выпила воды и подошла к крошечному окну подышать воздухом. Ей была видна полоса голубого неба, и это доставляло несчастной узнице радость. О надежде когда-нибудь выйти из Бастилии она и не думала! Едва наступил вечер, отвратительные гости опять явились и подняли возню. Остатки еды она поставила на пол, давая взможность животным насладиться ужином, а сама села за стол. Графиня развернула блокнот и принялась продолжать то, что некогда начинала писала в Фонтенбло*
«Потеряв Родину, мы лишились почти всего. Мы чуть не потеряли последнюю надежду… Наши мысли и лица превратились в тени уродливых призраков, разуверившихся во всём! Но почти за каждой гримасой чудовища часто пряталась беззащитная душа ребёнка с заплаканными глазами…  Надо мной издевались Демоны, надо мной издевались Ангелы. Вдоль дороги моей нехоженной еле-еле чадили факелы. Мне бы выйти во поле ровное, где не сбито, не наворочено… Но ворота в долину светлую кем-то заперты, заколочены… Путь отрезан, бездна неживая под ногами, слуги ночи потчуют обман… Запах крови обезличен ядом и Богами, стонет сердце от обид и ран! Обречённый жить в объятьях мрака и обмана, без надежды, веры и судьбы, на обломках жизней, с грязью хамства и бурьяна, средь подонков злобной голытьбы… Между небом и землёю, без опоры и друзей, был оставлен на погибель… Но под градом стрел встать посмел, став мудрей и злей! Красный замок жадно ждал триумфа тёмной власти направляя жажду на закат, расползаясь хищными корнями злой напасти, обрубая отступы назад! Искалечить, испоганить души обречённых, все пути собрать и разрубить, задушить любовь, оставив похоть у влюблённых, и огонь мечты в глазах убить! Инквизиция – ампутация духа эпохи дел нерыцарей, эпопея самозванцев упырей-царей… над пылающей землёю саван нечисти, как флаг эшафотов, звёзд, крестов, костров, ножей, стволов и плах…  Над безликой бездной обессилев умирала вера всех, оставшихся во тьме. Но его душа искала света и надежды, пробивая брешь в глухой стене…»
*Но вдруг в дверях заскрипел ключ, послышались голоса в коридоре, и крысы разбежались. Джулия до сих пор не спала и поэтому очень удивилась этом шуму… Ей уже пришло в голову, не удалось ли в самом деле, кому-нибудь вытащить ее… Страшно было разочарование девушки… Дверь кельи отворилась… Вошел сначала сторож и поставил на стол фонарь, потом явился Антонио и за ним Филипп Нуаре, парижский палач! Двое помощников стояли сзади с факелами. Это была такая ужасная картина, что даже жаждавшая смерти девушка отшантуналась и сильно побледнела.*
-Святая Мария Божия…помоги мне!
*Прошептала она*
-Вы дрожите, когда настала пора обличить ваше преступление! Признавайтесь, вы агличанка?
-Да, я. Вы пришли, чтобы вести меня на смерть…я готова…позвольте мне только сначала помолиться…молитва укратит и ободрит меня! Вы явились ночью…я не ожидала этого…но теперь душа моя делается спокойнее, и я готова предстать перед Богом!
-Это вы сделаете тогда, когда признанием облегчите сердце, графиня Виннер! Вас приготовят к смерти без суда…признайтесь прежде, что совершили преступление, в котором вас обвиняют… *Сказал Филипп Нуаре. Он не знал, что графиня не виновата в том, в чем ее обвиняют. Преспешники Его Высокопреосвященства уверили его, напротив, что девушка совершила страшное преступление. Письменый приказ кардинала заставлял Нуаре исполнять свою обязанность. Антонио стоял, скрестив руки и не сводя глаз с Элизы.* У меня не было ни одного преступника, который прямо сознался бы в своей вине… Но многие каялись, когда я напоминалим о пытке, и все сознавались при первой степени ее во всем, что нужно было знать.
-Пытка…меня пытать… Безумный, несчастные говорили то, что вам нужно было знать, и вы этим хвастаетесь, считаете это торжеством? Разве могут что-нибудь доказать слова, вынужденные муками пытки?
-Кончайте, мэтр Нуаре… *Сказал Антонио* Мы пришли не для обсуждения закона!
-Графиня Виннер, сознаетесь ли вы в шпионаже на стороне Англии? Если вы не сознаетесь, я подвергну вас первой степени пыток…
-Мне не в чем признаваться, клянусь честью! Не требуйте, чтобы я сказала то, чего не совершала!
-В таком случае, вы сами будете виноваты в том, что случится.
*Сказал Нуаре, сделав знак помощникам. Они хотели подойти и схватить девушку*
-Отойдите…я сама пойду за вами!
-Нет! Преступник всегда остается преступником! Никаких исключений! Тащите ее вниз!
*Крикнул жестокий Антонио, боясь, чтобы графиня не сказала бы ничего лишнего. Просьбу Элизы не послушали… Последние немногие силы изменили ей, когда помощники палача схватили и вытащили ее из кельи. Последовала страшная, гнусная сцена… Филипп Нуаре велел положить бесчувственную девушку на носилки, сделанные вроде ящика. Помощники прикрепили по углам зажженные факелы и понесли по лестнице.*

--------------------------------Комната пыток

Отредактировано Джулия Элизабет Виннер (2010-11-27 00:11:11)